Николина Лиля - Кукурбита
Лиля Николина
КУКУРБИТА
Этот телефонный звонок оказался для меня полной неожиданностью. Вообще в
этот день я собирался хорошенько поработать. Только-только я разложил на столе
все бумаги, посмотрел в окно, где снег мешался с дождем, и с удовольствием сел
на свой удобный вертящийся стул, как зазвонил телефон. Я снял трубку раньше,
чем осознал, что мне меньше всего хочется разговаривать, когда на столе
заманчиво белеют чистые листы, а рядом спокойно расположились ручки и
карандаши. Я снял трубку, и оттуда полился его густой ровный голос. Он говорил
по-английски, и я не сразу понял его.
- Я в Москве, капитан, и гораздо раньше, чем ты думал, не правда ли? Буду
у тебя минут через пятнадцать. Меня подбросят на машине. Так что жди...
Ребята в экспедиции прозвали меня капитаном за то, что я не расставался с
отцовской морской фуражкой.
Едва я успел убрать в стол бумажки и натянуть свитер, как в дверь
позвонили. Джеймс стоял в дверях такой же экзотический и оживленный, каким я
запомнил его в горах Принца Чарльза. Даже ярко-зеленая вязаная шапочка, чудом
держащаяся на его пышных волосах, казалось, была та же. В руках у него был
довольно большой сверток, который он осторожно положил на тахту. На зимовках
мы привыкли не задавать лишних вопросов, и я ни о чем его не спросил.
Весь этот день мы провели у меня. Вместе приготовили незамысловатый обед и
сидели на кухне, вспоминая общих друзей и события, казавшиеся из нашего далека
уже не опасными, а забавными, мои частые розыгрыши и мистификации, которыми я
старался разнообразить наш досуг на зимовке, и обиды Джеймса, все понимающего
буквально и всерьез. Я с удовольствием употреблял забытые английские слова и
выражения того холодного антарктического года, который мы провели вместе на
австралийской станции на берегу моря Содружества, деля не только комнату, но и
свое свободное время, мысли, мечты и даже привязанности.
Когда стемнело, Джеймс собрался уходить. Уже на пороге он обернулся и,
кивнув на сверток на тахте, сказал:
- Совсем забыл, капитан. Это тебе на память о моей экспедиции. Мы все-таки
построили теплицы. А эту - я вырастил сам. Он оглядел мою комнату. - Я думаю,
она украсит твой интерьер. Здесь, пожалуй, не хватает теплых красок.
Помня экзотические вкусы Джеймса, я недоверчиво развернул сверток. На меня
полыхнуло ярким оранжевым светом. Среди серой бумаги лежала большая спелая
тыква.
- Бери, бери. В ней солнце моего последнего лета в Антарктиде. Думаю, мне
туда снова уже не придется отправиться. Другое время - другие планы. Я
вырастил их две штуки. Одну мы съели, а эту - привез тебе. - Он ласково
погладил ее гладкий блестящий бок. - Она простоит долго, не меньше года.
Хороша, правда? - Осторожно взяв тыкву, он поставил ее на верхнюю книжную
полку. - До свидания, кукурбита!
Видя мой недоуменный взгляд, засмеялся:
- А ты все такой же недоучка, капитан. "Кукурбита" - по-латыни тыква.
Джеймс был биологом и никак не хотел мириться с моими более чем скромными
знаниями его предмета.
Кукурбита до сих пор стоит у меня на верхней полке, но, увы, больше не
согревает холодный интерьер моей комнаты.
Поначалу я не замечал в ней никаких перемен. И, наводя порядок, ласково
вытирал ее пыльной тряпкой. Марине я не разрешал этого делать. Я представлял,
как Джеймс каждый день приходил в теплицу смотреть, как подрастают его
маленькие кукурбиты, и очень боялся разбить ее. Она и впрямь излучала такое
тепло, что в моей комнате становилось светлее в эти пасмурные дни р
